Рожденный В Рождество

Бри*** · 4 Марта 2007

Ну вот и я выложу свои рассказики
Начну с первого. С родов старшего сыночка.

Проснулась я в это прекрасное рождественское утро со странным чувством. Новый год и страхи родить «под елкой» позади, ПДР тоже, но наступил мой собственный день, в который я должна была родить (если верить сну, приснившемуся мне в марте, когда жизнь была совсем не такой, как сегодня – мы с моим тогда еще не мужем часто разговаривали о детях, он был настроен «хоть прямо сейчас», я же представляла себе все это в каком-то отдаленном будущем, «когда буду готова»; итак, вот в это беззаботное время приснилось мне, что родился у меня сын и на дворе 7 января). Мы продолжали жить, как и прежде, не меняя частоты наших близостей и способов контрацепции, в общем и целом, как все эти два года с начала нашего, так сказать, совместного творчества. А в апреле, прилетев в Москву, я проспала сутки. Это было первым очевидным признаком того, что что-то со мною не так. ….Естественно, спустя несколько дней, уже дома, я купила тест, который… ничего не показал. Через пятнадцать минут ожидания, глядя на одну полоску, мы уехали пообедать в китайский ресторан. Посмеялись, настроились ждать месячных, которые, в принципе, не очень-то и опаздывали. …А вернувшись через два часа домой, обнаружили две полоски. Контрольный тест показал то же самое, и я поняла, что мартовский сон начинает сбываться…
Наверно, из-за этого сна, а может, благодаря материнской интуиции, я была просто уверена, что ношу сына. Муж не верил до последнего, очень хотел этого, а перед решающим УЗИ целый день уверял меня, что «даже если там девочка, он все равно безумно счастлив и очень сильно ее любит». А во время УЗИ, на которое пошел со мной, прыгал, как мальчишка и улыбался до ушей, когда ему показали неопровержимое доказательство половой принадлежности нашего малыша.
Ну как после этого всего не верить, что сон сбудется до конца? Я мало кому это рассказывала, боясь «спугнуть» мистическое стечение обстоятельств.
Итак, в 7.30 утра 7 января я проснулась необычайно легкая со странной дрожью где-то в груди. ….И обнаружила под собой лужицу. Небольшую для настоящей паники – всего-то с тарелку диаметром. Сходила в ванную, легла спать дальше рядом с ничего не подозревающим мужем. Проснулась второй раз около 11.00 (муж продолжал спать), приняла душ, позвонила врачу и сообщила, что воды подтекают. На что получила шокирующе короткий ответ: «Собирайся!». Никаких болей (кроме обычных тянущих внизу живота, к которым привыкла за последние две недели) я не чувствовала. Подтекание совсем прекратилось. Появилась только дрожь в конечностях.. Я разбудила мужа, он ничего не понимал- я улыбалась и не вопила от боли, но пакет в РД собирала. Вышли мы через час, получив по шее от врача, которая уже заждалась нас (наш РД в двух шагах от дома – есть причины попереживать, где мы застряли). Мы шли и смеялись: «Идем в детский магазин покупать сыночка».
…В приемном покое у меня забрали документы, заставили переодеться, отдали все мои вещи мужу и отправили его домой. И вот тут я поняла, что уже не смешно совсем. Я стояла, прижавшись к мужу, еле сдерживая слезы – мне стало страшно, что он сейчас уйдет и оставит меня здесь одну! Вдобавок ко всему моя врач забрала мою сумочку с телефоном и оставила у себя в кабинете (потом в родзале все время с иронией спрашивала: «Ну что, есть еще желание кому-нибудь позвонить?»).
Муж уехал. Я поплелась за врачом в смотровую. Утешало то, что совершенно ничего не болело. Забралась на кресло. Врач, осматривая меня, бормотала что-то про то, что «слизь начала отходить, все готово»,подтекание вод не оставляло никаких шансов подождать еще, и она проколола плодный пузырь (таким инструментом, при виде которого я чуть не потеряла сознание). Никакой боли. Вытекло немного жидкости. Меня отправили в приемный покой – заполнять какие-то карты. Я сидела на краешке лежака и отвечала на вопросы, когда меня попросили расписаться, я встала и из меня ручьем побежала теплая, совершенно прозрачная жидкость. Я изо всех сил зажала ногами полотенце, но оно было маловато для таких вещей. Побежала в туалет. Остатки вод ушли в унитаз. Тут же меня поймала медсестра с кружкой Эсмарха. Заботливо постелила на сиденье унитаза свернутую простыню и оставила меня наедине с продуктами моей жизнедеятельности. Я проводила ее словами «Как-то все неромантично». Было около 13.00. Страх прошел, настроение стало каким-то будничным. Меня повели в родзал. По дороге я почувствовала слабые боли внизу живота. Ну прямо неудачные месячные! Хотелось лечь под одеяло, выпить горячего чаю и заснуть. А тут ходить заставили! …Боли появлялись и проходили, с каждым разом становясь чуточку сильнее. Я болтала с главврачом (она вела мою беременность и участвовала в родах), акушеркой, которую звали, как и мою маму, и еще какой-то женщиной – ее звали Инна, все они суетились вокруг меня. Они рассказали мне, что РД перенаселен, но сегодня, как ни странно,я единственная. Если не считать девочку, которая родилась дома (ее мать – молодая девчонка, скрывала беременность от мамы и даже начала рожать «незаметно»). Мы обсуждали «тихие» и «громкие роды». Если верить им, то в большинстве случаев роженицы совсем молчат. Если же рожает несколько женщин, достаточно кричать одной, чтобы остальные «подхватили». Ну и насмеялась я с ними! …Промежутки между схватками были слишком длинные – 4-5 мин. Попробовали покапать окситоцин. Мне не понравилось, но процесс ускорился. Боль стала нарастать совсем не плавно. Передохнуть было уже не так легко. Болтала и шутила я все меньше и меньше. Часам к 15.00 стало ощутимо больно. В голову по этому поводу приходила только одна мысль «какая гадость эти схватки!». Потом я подумала, что рано пришла (будто сама намерено решила рожать), что не готова. Что надо домой и настраиваться… Во рту ужасно пересохло. До боли замерзли ноги. Между схватками умудрилась попросить попить. Кто-то принес очень сладкий чай с лимоном. Мне хватило крошечного глоточка.

Бри*** · 4 Марта 2007

Пришлось лежать под капельницей на отвратительной проваливающейся сетчатой кровати – невозможно было принять более-менее удобную позу. Через полчаса окситоцин убрали. Разрешили походить. На ногах я почувствовала себя почти счастливой. Во время схваток опиралась на стены или стол, или на подоконник. Пока получалось не кричать. Старалась расслабиться и подышать по-разному (специально не училась – а зря!) Пришлось выбирать самой, как легче. Легче было, когда дышала не грудью, а животом. И чем глубже вдох в живот, тем легче переносилась боль. Разрешили сходить пописать. Туалет – в самом конце коридора. Родзал – в самом начале. Коридор длинный, как взлетная полоса. Дошла, останавливаясь на время схватки, опиралась на стену – лбом почему-то. В туалете тоже прихватило. В самом разгаре процесса. Но как хорошо было без посторонних глаз перекорчиться и построить гримасы! Назад дошла с горем пополам, но улыбаясь. Естественная нужда тоже неприятна, пока не справишь. Вернулась в камеру пыток… Посчитали промежутки – они опять удлинились. Но раскрытие было уже 7 см! Мне показалось это ужасно много. На часах 16.00. Уложили обратно. Подсоединили окситоцин. И еще но-шпу. А потом баралгин (все вены искололи, синяки две недели сияли!). Легче от обезболивающих не стало. Ни капельки. Часы от меня прятали почему-то, но я требовала. В 16.30 подумала: «Ну вот, много пережила – и ничего. И до конца продержусь». Открылось, наверно, второе дыхание.
Так и заставили лежать на кровати в самой непристойной позе! И все заглядывали. Ну и смотрите, пожалста, сколько влезет. Я не кричала. Но отвечать на их вопросы уже не могла – не хватало паузы между болью. Последнее, что я говорила – про то, что мы с папой сыночку рассказывали, что и здесь ему будет хорошо, даже лучше, чем в животике, что мы его очень любим и ждем, чтобы он не задерживался.
Мне разрешили делать все, что хочется – хочешь, извиняюсь, какать – какай, хочешь писать – пожалуйста, я сначала поломалась немного, потом поняла, что какать ужас как хочется – и процесс пошел. За схватку получалась как следует потужиться три раза. Причем было уже совсем не больно, а даже приятно – тужишься изо всех сил раз, два, три – и кончилась схваточка. В промежутке я просто вырубалась. Даже сны были (или видения). К началу схватки просыпалась – делала вдох – и по новой: раз, два, три. Врач сказала: «Ну покричи, что ты стесняешься – мы тебя так запугали, что ты сдерживаешься??». Я пыталась ответить: «Кричи не кричи, легче не станет», но паузы хватило только на «Кричи». В следующую пыталась сократить: «Ори не ори…», но получилось только «Ори». Меня все переспрашивали с круглыми глазами – что же я хочу сказать, но я не смогла ответить. Стало смешно. Только рот не смеялся почему-то…
А они все заглядывали. Все по очереди. И щупали. Только вот их озадаченные лица меня насторожили. Все было прекрасно, но с одной стороны головку держало нечто в виде полумесяца. Руками отодвигали – оно назад. Это длилось долго. Я продолжала тужиться по три раза и засыпать в паузах. …Прошло полтора часа. Ничего не менялось. Потом я упустила момент, когда это началось, но меня все подбадривали, хвалили, и скандировали что-то похожее на «Шайбу! Шайбу!». А потом я разглядела счастливое лицо своего врача и началась суета. Все забегали, мне скомандовали «На кресло!». …До этого я с любопытством его разглядывала – оно казалось очень высоким, а ступеньки или стульчика под ним не было. Наверно, на него надо было запрыгивать….Впрочем, сейчас не помню, как я на него забиралась – может, и правда, запрыгивала?
На кресле надо было невероятным образом подтянуть пятки к самой попе и упереть в специальные подножки. Сама это сделать я не смогла. Во время потуги ноги оказывались просто беспомощными. Меня схватили за ноги с обеих сторон и кое-как установили их в положенные места. «Вручили» поручни. Объяснили, что делать. Про «раз, два, три» рассказали. Это я уже просто отточила за последние полтора часа. ….Было начало седьмого. Я с нетерпением (!) дождалась потуги и изо всех сил – по три раза. Пауза. Моя врач говорила мне в ухо: «В этот раз мы должны родить головку». Я пыталась кивать, но не очень получалось. А она раз пять спросила: «Поняла?». Да, конечно же, поняла. Я совсем онемела в этих родах. Ни кричать, ни просто говорить. Дышала только, как ненормальная. Да после каждого раза из трех во время потуги издавала кошмарное «ы».
Итак, началось. «Что, начинается?»,- услышала я и вполне внятно затрясла головой в знак согласия. Все вокруг напряглись, как перед прыжком. Я вложила все силы в эту потугу. Мне было плевать – вылетят у меня глаза или вывалится прямая кишка (извиняюсь, но этого я тоже боялась наряду с разрывами), я тужилась от всей души. «Ы» тоже получилось выразительнее. Раз, два, три… Вокруг разве что не улюлюкали. «Давай-давай» меня уже раздражало. Потуга закончилась. Я нагнулась вперед и увидела мокрую, всю в слизи и белых комочках, волосатую самую любимую головочку на свете! Собралась. Вздохнула просто счастливо и приготовилась к решающим действиям. Кто-то внизу говорил «достаточно эластичная, эпизио не нужна». Акушерка растягивала промежность руками. В начале потуги вцепилась пальцами в самое чувствительное место (до сих пор не пойму, зачем туда-то???). Кто говорит про природную анестезию или врет или просто счастливица. Боль была адская и это мягко сказано. Самая сильная боль за все роды. Настолько сильная, что на «два» я начала тужиться и умерла в самый ответственный момент. Думала, что потеряю сознание. Хотелось заорать «Убери руки от ….!». Моя врач помогла – резко нажала локтем на живот где-то под ребрами, из меня что-то выскользнуло и сразу закричало. Впрочем, этот мягкий с небольшой хрипотцой голосочек издавал звуки, которые криком назвать не получалось. Он просто недовольно захныкал, вырвавшись из уютного местечка. Я опять нагнулась. У меня под ногами было что-то вроде стола, и на этом лежал мой любимый долгожданный сыночек, весь синеватый и чумазый до смешного. Его слегка обтерли и положили мне на живот. Он сразу затих. Прижался ко мне щёчкой, сложил кулачки у меня на груди. Говорить я не научилась. Вокруг скопилось куча людей в халатах – человек 10, не меньше. Все галдели и задирали рукава, сверяя часы. 18.40. Я гладила драгоценную спинку и разглядывала самый красивый на свете носик, крошечные губки, малюсенькие ушки, пальчики. Единственный монолог, который я разобрала во всём гвалте, бурчали мне на ухо – это оказалась заведующая РД, которая неизвестно откуда взялась, она говорила что-то про то, что шла мимо нашего дома, свет горел, а вот елка нет, а у нас такая красивая елка, и вообще, что пора звонить папе, я сказала домашний телефон, она убежала.
Потом сыночка забрали. Он заплакал и вцепился ручками в мою грудь. Я пыталась закричать «Не отдам», но получилось, что прохрипела. Мне сказали «немножко порвалась, надо шить». Предложили общий пятиминутный наркоз или наживую. Ессно, наживую ни за что. Спросила, как долго буду в отключке. Сказали 15 мин. Последнее, что слышала – 3850, рост 56, а потом еще удивленные возгласы про стопу 12 см.
…Очнувшись после странных видений (будто меня нет вообще, но есть осознание того, что сын уже рожден; еще видела мужа, но так смутно и как бы издалека – а он, оказывается, уже подержал сыночка, расцеловал меня и даже поставил сам мне капельницу с восстанавливающим составом – потому что я никого не подпускала) я обнаружила себя в полутемном родзале, на том же самом кресле, а вдалеке на столе пищал, открывая ротик, мой сын, закутанный в пеленку. Так хотелось вскочить, взять его, но я даже голову повернуть не могла. Вошла какая-то женщина – я увидела лишь силуэт – взяла малыша и положила мне на живот. Он быстро нашел грудь и присосался со знанием дела. Так мы пролежали минут 20… Я чувствовала себя невероятно счастливой. И чувствую до сих пор. У нас есть наш Максимка.